Наверх
Морин, 34 - 20 августа 2012 14:57
Только не говорите мне о любви! Всю свою жизнь я пыталась найти ее, заслужить, сохранить и наконец понять, что же это такое? И теперь я точно знаю, – если хочешь отношений, надо забыть о любви. Забыть, закопать, надпись написать… Можно даже немножко поплакать над зря потраченным временем. А потом начинать таки работать не над любовью, а над отношениями и собственной способностью к близости.
Потому что любви на самом деле НЕТ! Есть идея, такая же, как идея справедливости, равенства и братства. Есть отношения, которые призваны удовлетворять реальные человеческие потребности в сексе, близости, телесном контакте, понимании, безопасности, денежной поддержке, партнерстве наконец, но ни у кого в твердой памяти и здравом рассудке не может быть потребности в сердечных муках, переживаниях, безумствах – во всех этих безрассудных поступках, незрелом и небезопасном обращении со своим здоровьем, нервной системой и самой жизнью, о которых с таким пылом поют, плачут, скачут и всячески пропагандируют средства массовой информации.
Вот первые попавшиеся под руку цитаты о любви.
«Любовь иногда приводит к безумию. Иногда? Быть может, всегда? Ради любви совершим геройство, и ради любви совершим преступление, ради одной минуты любви создадим жизнь, и растопчем жизнь. В этом любовь». Р. Виктюк
«Любовь дает лишь себе и берет лишь от себя. Любовь ничем не владеет и не хочет, чтобы кто-нибудь владел ею. Ибо любовь довольствуется любовью. И не думай, что ты можешь править путями любви, ибо если любовь сочтет тебя достойным, она будет направлять твой путь». Джебран Халиль Джебран
А вот современное творчество, аналогичное бесконечному множеству эстрадных песен.
«Хочешь, останусь? А хочешь, уйду?
Хоть где, хоть когда без тебя – ПРОПАДУ!
Я люблю тебя, слышишь? Слышишь? ЛЮБЛЮ!
Не вижу я мира! Без тебя я умру!»
Если взглянуть на это честно и непредвзято – чистой воды психиатрия.
Нам навязывают нездоровое представление о любви и отношениях, а мы пытаемся реализовать эти «мыльные оперы» на практике и удивляемся, что не выходит. И не выйдет! И не может это дерево принести съедобные плоды. Как в известном сюжете тележурнала «Ералаш» о мальчике, который собрался порыбачить на стадионе. Хочется повторить вслед за директором стадиона: «Здесь рыбы нет!» И счастья тоже.
Во времена средневековья любви не было. Семья, сексуальная жизнь все это, конечно, было в наличии, но вот идеи романтической любви между мужчиной и женщиной в общественном сознании не присутствовало. Была любовь к Богу, преданность вассала к своему сюзерену, любовь рыцаря к прекрасной даме – чаще всего жене или дочери сюзерена, совершенно недоступной для влюбленного рыцаря. Браки заключались исключительно по экономическим соображениям, дети были собственностью своих родителей. На Востоке было то же, что и на Западе, произвол родителей, что иллюстрирует поговорка: «Позволь дочери султана выбрать себе мужа, и она выберет трубача!»
Идея романтической любви появилась в эпоху Просвещения, причем превозносилась именно любовь к недоступному объекту, безответная и трагическая. Идея оказалась плодотворной и породила невероятное множество даже не произведений, а целых направлений в художественном искусстве, музыке, литературе. Каждый творец получил возможность выразить представление о мире чувств и свое отношение к представителях противоположного (иногда своего) пола. Учтем так же, что писалось людьми разного возраста, живших в разные времена и различных социально-экономических условиях. Поэтому в итоге картинка получилась пестрая.
Свою лепту (не худшую часть) в формирование понятия внесли так же мировые религии и философия, особенно христианство, проповедовавшее, что Бог – есть любовь, что любовь должна быть столь же жертвенной, как у сына Божьего, который своей любовью и принесенной жертвой спас мир. Идея о том, что любовь может спасти, изменить человека есть во многих сказках, самая яркая и показательная из этой серии – сказка «Красавица и чудовище», где любовь невинной девы превращает страшного монстра в прекрасного принца – фокус, который с тех пор с завидным упорством пытаются повторить множество красавиц. То ли оправдывая свой незавидный выбор, то ли из чистого упрямства и иллюзии, что любовь всесильна, и если любить достаточно сильно и хорошо постараться, то придурок станет умницей, хам – интеллигентом, а пьяница образцом трезвости.
Не удивительно, что акцент в художественной литературе ставился именно на несчастной любви и незрелых, проблемных отношениях. О счастье писать скучно, Лев Толстой поставил жирную точку в исследованиях семейного счастья, написав, что несчастливые семьи несчастливы по-разному в то время как счастливые все одинаковы и что о них говорить? Так что мы и, что особенно пугает, наши сыновья и дочери знаем гораздо больше о несчастливой любви, чем о том, как быть счастливым.
В итоге в общественном сознании крепко-накрепко закрепился именно инфернальный образ любви – нереализованной, безответной, виртуальной, сопровождающейся страданиями, стенаниями, иллюзиями и фантазиями. Любовь счастливая, когда никто ни от кого не бежит и хочется жить, а не вешаться, скучна и даже вызывает недоумение, а любовь ли это?
Потому что любви на самом деле НЕТ! Есть идея, такая же, как идея справедливости, равенства и братства. Есть отношения, которые призваны удовлетворять реальные человеческие потребности в сексе, близости, телесном контакте, понимании, безопасности, денежной поддержке, партнерстве наконец, но ни у кого в твердой памяти и здравом рассудке не может быть потребности в сердечных муках, переживаниях, безумствах – во всех этих безрассудных поступках, незрелом и небезопасном обращении со своим здоровьем, нервной системой и самой жизнью, о которых с таким пылом поют, плачут, скачут и всячески пропагандируют средства массовой информации.
Вот первые попавшиеся под руку цитаты о любви.
«Любовь иногда приводит к безумию. Иногда? Быть может, всегда? Ради любви совершим геройство, и ради любви совершим преступление, ради одной минуты любви создадим жизнь, и растопчем жизнь. В этом любовь». Р. Виктюк
«Любовь дает лишь себе и берет лишь от себя. Любовь ничем не владеет и не хочет, чтобы кто-нибудь владел ею. Ибо любовь довольствуется любовью. И не думай, что ты можешь править путями любви, ибо если любовь сочтет тебя достойным, она будет направлять твой путь». Джебран Халиль Джебран
А вот современное творчество, аналогичное бесконечному множеству эстрадных песен.
«Хочешь, останусь? А хочешь, уйду?
Хоть где, хоть когда без тебя – ПРОПАДУ!
Я люблю тебя, слышишь? Слышишь? ЛЮБЛЮ!
Не вижу я мира! Без тебя я умру!»
Если взглянуть на это честно и непредвзято – чистой воды психиатрия.
Нам навязывают нездоровое представление о любви и отношениях, а мы пытаемся реализовать эти «мыльные оперы» на практике и удивляемся, что не выходит. И не выйдет! И не может это дерево принести съедобные плоды. Как в известном сюжете тележурнала «Ералаш» о мальчике, который собрался порыбачить на стадионе. Хочется повторить вслед за директором стадиона: «Здесь рыбы нет!» И счастья тоже.
Во времена средневековья любви не было. Семья, сексуальная жизнь все это, конечно, было в наличии, но вот идеи романтической любви между мужчиной и женщиной в общественном сознании не присутствовало. Была любовь к Богу, преданность вассала к своему сюзерену, любовь рыцаря к прекрасной даме – чаще всего жене или дочери сюзерена, совершенно недоступной для влюбленного рыцаря. Браки заключались исключительно по экономическим соображениям, дети были собственностью своих родителей. На Востоке было то же, что и на Западе, произвол родителей, что иллюстрирует поговорка: «Позволь дочери султана выбрать себе мужа, и она выберет трубача!»
Идея романтической любви появилась в эпоху Просвещения, причем превозносилась именно любовь к недоступному объекту, безответная и трагическая. Идея оказалась плодотворной и породила невероятное множество даже не произведений, а целых направлений в художественном искусстве, музыке, литературе. Каждый творец получил возможность выразить представление о мире чувств и свое отношение к представителях противоположного (иногда своего) пола. Учтем так же, что писалось людьми разного возраста, живших в разные времена и различных социально-экономических условиях. Поэтому в итоге картинка получилась пестрая.
Свою лепту (не худшую часть) в формирование понятия внесли так же мировые религии и философия, особенно христианство, проповедовавшее, что Бог – есть любовь, что любовь должна быть столь же жертвенной, как у сына Божьего, который своей любовью и принесенной жертвой спас мир. Идея о том, что любовь может спасти, изменить человека есть во многих сказках, самая яркая и показательная из этой серии – сказка «Красавица и чудовище», где любовь невинной девы превращает страшного монстра в прекрасного принца – фокус, который с тех пор с завидным упорством пытаются повторить множество красавиц. То ли оправдывая свой незавидный выбор, то ли из чистого упрямства и иллюзии, что любовь всесильна, и если любить достаточно сильно и хорошо постараться, то придурок станет умницей, хам – интеллигентом, а пьяница образцом трезвости.
Не удивительно, что акцент в художественной литературе ставился именно на несчастной любви и незрелых, проблемных отношениях. О счастье писать скучно, Лев Толстой поставил жирную точку в исследованиях семейного счастья, написав, что несчастливые семьи несчастливы по-разному в то время как счастливые все одинаковы и что о них говорить? Так что мы и, что особенно пугает, наши сыновья и дочери знаем гораздо больше о несчастливой любви, чем о том, как быть счастливым.
В итоге в общественном сознании крепко-накрепко закрепился именно инфернальный образ любви – нереализованной, безответной, виртуальной, сопровождающейся страданиями, стенаниями, иллюзиями и фантазиями. Любовь счастливая, когда никто ни от кого не бежит и хочется жить, а не вешаться, скучна и даже вызывает недоумение, а любовь ли это?
Добавить комментарий
Комментарии: 0
