Наверх
liza, 55 - 4 января 2013 21:25
Когда возникла Первая Жизнь, смерти еще не было. Вот казалось бы и живи, когда нету смерти, но самой Первой Жизни пожить не удалось. Потому что она не умела.
Когда ты первый, ничего удивительного, что ты не умеешь. Следом придут вторые, третьи, они научатся у тебя, а первым учиться не у кого. Надо бы записать эту мысль, чтоб не забыть: если ты ничего не умеешь, у тебя будут учиться.
Вместе с жизнью появилось время — самый верный ее союзник. Они всегда появляются вместе, а когда мы говорим, что время кончилось, это значит, кончилась жизнь.
Время Первой Жизни давным-давно кончилось. Она умерла, и я не знаю, как это случилось. Как-нибудь. Умереть можно как-нибудь, это жить как-нибудь нельзя.
Жить нужно просто, - говорит Амеба, - Нужно просто жить.
Попробуй-ка просто пожить, если у тебя что-нибудь болит, хотя бы рука. Но не пытайтесь поймать Амебу за руку, у нее нет рук. Только что были, а уже нет! И с ногами та же история. Руки и ноги у Амебы появляются сами по себе, когда в них возникает нужда, а когда нужда проходит, руки и ноги проходят тоже. Так проще, и ничего не болит. Хотя даже Амебе не удается избежать внутренних противоречий, тех самых, от которых ни руки, ни ноги не помогают. Они зарождаются где-то в глубине души и рвут ее на части. Но Амеба знает очень простой способ - когда у Амебы появляются противоречия, она делится. В смысле, она не делится с кем-нибудь своими противоречиями, она сама делится: раз, и вместо одной амебы стало две. И никаких противоречий, да и какие могут быть противоречия меж теми, кто просто живет.
Дафния так не умеет. Для Дафнии вся жизнь заключается в способности чувствовать, и она чувствует такие неуловимые оттенки, какие нам и не снились. Дафния живет в воде и очень тонко чувствует воду — ее химический состав, температуру, загрязненность. Может быть для вас или для меня вода кажется чистой, а Дафния уже почувствовала, что она грязная и отправилась на поиски новой воды. Правда, там, на новом месте Дафния не задержится надолго. И это естественно, ведь когда ты слишком долго чувствуешь одно и тоже, чувства твои притупляются, а Дафния не может позволить себе, чтобы чувства ее притупились. Ведь для Дафнии чувствовать — это значит жить.
Крокодил тоже пожил бы в чистой воде, кабы в ней что-нибудь ловилось. Но нет, и приходится ему жить в грязной. Не просто грязной, а зараженной, кишащей опасностями. Правда, самая большая опасность в такой воде это крокодилы, а не чума или холера, как думают некоторые. Сильный антибиотик, содержащийся в крови Крокодила, делает его неуязвимым для чумы и холеры. Да что там, даже обычный насморк напрочь забывает, что он насморк, когда встречается с Крокодилом. Но крокодилы остаются опасностью даже для Крокодила, а опасности он встречает открыто. Он открыто подкрадывается и открыто нападает, а потом так же открыто рассказывает об этом. Правда, немного находится желающих послушать его рассказы. Разве птицы, самые близкие родственники Крокодила, собираются его послушать, а заодно вкусить остатки опасности, застрявшие между зубов Крокодила.
Сейчас трудно поверить, что птицы ближайшие родственники крокодилов, но это так. У них общий дедушка — Архозавр. И те, и другие взяли у дедушки самое главное: птицы - умение летать, крокодилы - умение плакать. Согласитесь, это как-то роднит: умение летать и умение плакать.
Но не все птицы признают это родство. Маленькая птичка Колибри совсем не признает, она с ним не согласна и изо всех сил подчеркивает это. Если ты маленький, тебе все приходится подчеркивать — свое несогласие и свою отвагу. А если ты при этом еще и весишь всего два грамма, нужно чтобы твое несогласие было больше тебя, иначе его никто не заметит. Не так! - говорит Колибри и летит хвостом вперед. Да что там хвостом - и вбок, и вверх, и вниз. Так нельзя, - говорят маленькой птичке Колибри, - птицы так не летают. Почему нельзя? - спрашивает Колибри и неподвижно застывает в воздухе. Да, птицы так не летают, не могут. Но для Колибри жить — это значит делать то, чего не могут другие.
Собственным сердцем расплачивается Колибри за такое свое умение. Тысячу двести ударов в минуту — шутка ли! Ей бы поберечь свое сердце, но таких простых вещей Колибри не умеет.
Так часто бывает, научившись сложному, забываешь простое.
Когда у Питона начинаются плохие времена, он поступает точно так, как маленькая птичка Колибри. То есть, он не летает хвостом вперед, он и в хорошие-то времена предпочитает не летать, что уж говорить о плохих! Плохие времена начинаются для Питона, когда ему нечего есть, и вряд ли кто-нибудь еще умеет относиться к ним так же по-философски. Что ж, времена, как времена, - говорит Питон, - нужно жить. И живет, именно живет, а не выживает — не впадает в спячку, не высыхает как мумия. Трудно жить, когда тебе нечего есть, надо хотя бы питаться, и Питон питается — сперва в ход идут жировые отложения, потом клетки печени, а если плохие времена затягиваются надолго, скажем, года на два, Питон начинает переваривать собственное сердце. Здесь плохим временам нужно бы закончиться, потому что без сердца не сможет жить даже Питон.
Добавить комментарий
Комментарии: 4
(продолжение)И все эти два года, пока Питон не ест, он растет! Это кажется невозможным, немыслимым, но Питон мыслит иначе: если ты живешь, ты должен расти, пусть и ценой собственного сердца. Жить - значит расти.
Впрочем, Белая акула не согласна с Питоном, у нее на этот счет есть собственное мнение и сложилось оно так давно, когда Питона еще и на свете не было. И Крокодила не было, и маленькой птички Колибри. Многое изменилось с тех пор на Земле — рожденные ползать научились летать, рожденные летать приспособились ползать, только мнение Белой акулы не изменилось. Если ваше мнение не меняется, вряд ли вы сами изменитесь, но Белой акуле ни к чему меняться, она и так хороша. Вот бы еще дышать научиться: у всех рыб жабры как жабры, а у Белой акулы жаберные щели. Вода в них попадает только при движении, а стоит остановиться, сразу начинаешь задыхаться. Но Белая акула не останавливается, - жить это значит двигаться, - говорит она. Немного найдется смельчаков, которые рискнули бы с ней поспорить.
Смерть моложе жизни. Но за всю свою молодость она так ничему и не научилась - все что она умела тогда и что умеет сейчас, это отбирать жизнь. Вряд ли она научится чему-то новому.
И мы тоже едва ли сможем чему-то научиться у нее.
Alt Hidalgo
Показать ответы (3)
Впрочем, Белая акула не согласна с Питоном, у нее на этот счет есть собственное мнение и сложилось оно так давно, когда Питона еще и на свете не было. И Крокодила не было, и маленькой птички Колибри. Многое изменилось с тех пор на Земле — рожденные ползать научились летать, рожденные летать приспособились ползать, только мнение Белой акулы не изменилось. Если ваше мнение не меняется, вряд ли вы сами изменитесь, но Белой акуле ни к чему меняться, она и так хороша. Вот бы еще дышать научиться: у всех рыб жабры как жабры, а у Белой акулы жаберные щели. Вода в них попадает только при движении, а стоит остановиться, сразу начинаешь задыхаться. Но Белая акула не останавливается, - жить это значит двигаться, - говорит она. Немного найдется смельчаков, которые рискнули бы с ней поспорить.
Смерть моложе жизни. Но за всю свою молодость она так ничему и не научилась - все что она умела тогда и что умеет сейчас, это отбирать жизнь. Вряд ли она научится чему-то новому.
И мы тоже едва ли сможем чему-то научиться у нее.
Alt Hidalgo