Наверх
Мила Модная, 87 - 21 октября 2014 14:11
Все
Отредактировано:21.10.14 14:12
В сегодняшнем расказе мне жаль что этот человек в Днепропетровске,а тот,что немного на него похож внешне,совсем не делает подобное днепропетровцу в Харькове...жаль...
Заместитель главы Днепропетровской ОГА Геннадий Корбан, человек с сигаретой и неумолкающим телефоном, рассказал мне о себе после 12 ночи. В течение пяти часов я ждала его в приемной, где допоздна работают все: и секретари, и водители. Кто-то простужен, у кого-то носом идет кровь от волнения, когда под здание приходит с протестом группа ВВшников, которых успокаивают беседой советники главы ОГА и комендант Штаба Национального сопротивления.
"В этой стране никто не изобрел ножницы, молнию. Все капиталы возникли очень примитивно: купи-продай"
Я вырос в бедной еврейской семье. Мы жили в коммунальной квартире. У нас был туалет на 4 семьи, и там висели сменные круги для каждой комнаты.
В детстве я рисовал парусные корабли. Мне не хотелось быть моряком, не знаю, почему я их рисовал, но мне они очень нравились. У меня было много разных увлечений. Но больше всего мне нравились различного рода собирательства. Моя бабушка работала в ювелирном магазине, по сравнению с родителями она хорошо зарабатывала и давала мне немножко денег. После уроков в школе я сидел у нее в кассе. На улице Ленина был филателистический магазин, где я покупал марки. Наверное, я хотел кем-то стать, но не помню кем.
В школе прослыл бунтарем. У меня были конфликты с учителями, завучами, директорами. Мог себе позволить сказать, то, что дети обычно не говорят. Я имею в виду мнение. Там, где я учился, директор была явная антисемитка, и я сказал ей это в лицо, будучи ребенком.
После школы я хотел поступать на философский факультет. Но мне сказали, что этот факультет особенный, поэтому посоветовали в столице не пробовать. Я нашел философский факультет в Ростове-на-Дону и поехал туда с мамой. Когда сдавал документы, у меня спросили, имею ли рекомендации какого-то партийного органа. Поскольку такой рекомендации у меня не было, сказали, что не допускают к экзаменам. На этом мои мечты стать философом рухнули. И я поступил в металлургический институт, отучился там чуть больше полугода, потом бросил его и пошел в советскую армию. Прослужил там от звонка до звонка. Полное образование получил в горном Днепропетровском институте на факультете экономики. По специальности - финансист. Сложилось так, что работал на товарно-сырьевой бирже в России. На тот момент Союз распался, это был как раз 91-й год. Экономические связи все разваливались, и биржа уже не нужна была. Тогда понял, что можно зарабатывать на так называемом внебиржевом рынке: покупаешь в одном месте, продаешь в другом. Все очень просто и тупо. В этой стране никто не изобрел ножницы, молнию. Все капиталы возникли очень примитивно: купи-продай. Кто начинал с футболок, кто с компьютеров, кто еще с чего-то. А я проводил многоходовые сделки. Покупал на Измаильском картонно-бумажном комбинате гофрированную тару, отправлял ее в Латвию, а там брал сливочное масло, вез его в Азербайджан и менял на бакинские кондиционеры. Привозил их в Украину и продавал. И на этой операции зарабатывалось 2000%. Тогда и заработал первые капиталы.
"После того, как в тебя стреляли, страшнее всего, что придут и добьют"
Я патриот, прежде всего, своего дома, моих родителей, близких, которые здесь живут. Мне здесь комфортно, хорошо. Я говорю не только о Днепропетровске, а об Украине. Это можно сравнить с женщиной, с которой живешь много лет. Зададут тебе вопрос: любишь ли ты ее? Ты не знаешь, что ответить - любишь или нет, но точно жить без нее уже не можешь. Вот примерно так и со страной: ты настолько прижился, что можно сказать люблю или не люблю, но правда в том, что без этого ты не можешь жить. Я не могу жить без этого города, без этих людей, без этой страны. Без каких-то привычных вещей. Даже когда нахожусь где-то долгое время и как бы комфортно там ни было, все равно начинает тянуть обратно.
У меня никогда не возникало мыслей уехать в Израиль. Я даже никогда не претендовал на израильское гражданство. Хотя есть масса возможностей и для меня это сделать просто. 250 тысяч людей спрашивают: "У тебя что, нет паспорта?". А у меня, правда, его нет. Если придет такой момент, когда он понадобится, я на месте приму это гражданство. У меня было много разных острых ситуаций в жизни, но подтолкнуть к такому меня могла бы, например, невозможность въехать в нашу страну. Какие-то заказные уголовные вещи. Такое было после Майдана, но даже тогда, находясь в Израиле в течение полутора месяцев, я не принял гражданство.
От мысли, что в Днепропетровск может прийти война, становилось страшно. Я вставал с этой мыслью и ложился. Я не мог себе представить, что здесь начнется стрельба, какие-то захваты, отсутствие власти, беспредел на улицах, бомбежка. Мне это просто жутко было представить. Страх, на самом деле, - весьма сдерживающее чувство. Когда в тебя стреляют, например, ты просто не ожидаешь этого, а осознание приходит через 5 минут. У меня был страх после первого покушения на мою жизнь, когда выстрелили, опустошив весь рожок автомата, я сижу и тишина. Я думал, сейчас подойдут и добьют - выстрелят в упор. Вот этих 5- 7 минут ожидания были страшными. Потому что в тот момент, когда стреляют, ты просто этого не осознаешь. Так же и с войной. Я думал о своих старых родителях, о семье, о детях. И мы делали все, чтоб этого здесь не случилось. Все, что только возможно.
Добавить комментарий
Комментарии: 15
Но, если бы война началась здесь и затянулась, может быть, пошел бы в партизаны. Сделал бы это, потому что здесь масса людей, которые в меня верят. Взять их и бросить - перечеркнуть себя самого. Плюнуть на себя самого и всю жизнь себя за это не уважать.
"С людьми интереснее, чем тиражировать деньги"
Раньше я был ближе к системе перераспределения богатств. Это другой мир, другие правила. Другая война. А сейчас меняются ценности. Преломляется психика. Я ведь не произвожу впечатление больного человека, но сам чувствую, что психика преломилась. Не могу сказать в какую сторону. Я раньше почти не общался с обычными людьми. С каким-то только узким кругом людей богатых, специфических, профессиональных. Жил, так сказать, в куполе. А сейчас на пути встретились другие. И я никогда не думал, что среди народа такое огромное количество талантливейших личностей. Их просто потрясающее количество: инициативных, уникальных, обладающих потрясающими знаниями. Мне с ними стало интересно. Интересней, чем тиражировать деньги. Опять же в такой период приобретают ценность какие-то банальные вещи, как стоимость человеческой жизни. Когда видишь это рядом и массово, испытываешь особые чувства. Это совсем не те войны, которые я видел раньше: рейдерские, корпоративные. Там система интересов, там сталкиваешься с криминальным миром. Это больше похоже на шахматную партию. А вот эту, нынешнюю войну, не сравнить ни с чем. Здесь все вместе: и карты, и шахматы, и шашки, - все игры в одной.
Хотя и страшно, но если бы пришлось воевать, я бы пошел, с теми людьми, которые есть здесь. Им же нужен командир. Командир - это менеджер на войне. Я левша, хоть и переучили писать правой, поэтому за всю армию стрелял один раз. Автомат до сих пор держу под левое плечо. Когда меня в армии повели на стрельбище и увидели, как я держу автомат, подошел старшина и сказал: "Корбан, Вам зачет, положите оружие". Я просто пролежал, пока все постреляли. Поэтому стрелять особо не умею и вообще не очень люблю оружие.
"Днепропетровск - не Донецк: и русских оккупантов, и террористов за каждым углом будет ждать пуля"
Сейчас и русские, и террористы понимают, что воевать в Днепропетровской области - это не в Донецкой. Здесь из каждого окна и с каждого подъезда в них будут стрелять. Они не будут ходить спокойно по улицам. Здесь их за каждым углом будет ждать пуля. У нас 5 тысяч резервистов, на каждого куплен боекомплект и в случае чего мы развернем все по швейцарской системе. Может, конечно, не так организованно, может, не так слаженно, но сейчас на случай опасности мы пишем мобилизационные предписания и так далее.
У нас все готово для обороны города и области. Все делалось тихо, поэтому этого никто не видит. Мы взяли военных инженеров, сделали рекогносцировку по двум областям, Днепропетровской и Запорожской, не спрашивая у Запорожской области, и начали работу по созданию трех рубежей. Это основные рубежи для артиллерии, для тяжелой техники. Плюс колоссальное количество правильно сделанных блокпостов. Также сделали рубежи на территории Донецкой области в 4 районах, которые мы изначально взяли под контроль. И выбили оттуда ДНР. У нас есть целый тыловой отдел, который закупает все. Создан фонд. Многие частные инвесторы, даже международные организации начали делать пожертвования. Благодаря фонду оплачивается все, начиная с касок и теплого белья до тепловизоров и беспилотников. У нас есть цех по изготовлению беспилотников. Этим всем мы снабжаем прежде всего батальоны территориальной обороны, а их создано четыре в Днепропетровской области. И еще порядка 4 батальонов добровольческих батальонов МВД и плюс добровольческий корпус Правого сектора. Возим раненых, построили логистику в аэропорту. Держим вертолеты и забираем, если надо даже одного человека из зоны АТО. Вот брат Джеджулы - замкомбата в 40-м батальоне, он был тяжело ранен в сердце и его спасли. Послали вертолет, забрали, успели здесь прооперировать. Иногда мы подымали вертолеты, когда шли активные боевые действия и в 3 ночи, и в 4, и в 5 утра.
Здесь есть волонтерские организации, но мы это делаем системно, целенаправленно, у нас выписаны необходимые позиции: что, как, чего в каких количествах. То есть работает четкая система. В волонтерском движении много искренности, много добра, много пользы, но есть и вред. Очень часто солдат может бросить пост, для того, чтоб забрать посылку, которую принесли именно ему волонтеры.
С другой стороны, именно волонтерское движение поддержало систему Министерства обороны и за это надо отдать должное. То есть оказалось много порядочных, честных людей, которые жертвовали последним. Реально последним по сравнению с нами: со мной, с Коломойским. И не просто жертвовали, а рисковали, потому что волонтеры ездят, собирают останки людей, а это - пи*дец. У меня нет другого слова. Я не знаю, смог ли бы такое сделать. Поэтому я просто снимаю шляпу перед этими людьми. Хотелось бы для них что-то сделать, но меня на всех не хватит.
"Я - продукт советского времени. Верю в Бога очень тихо, без показухи."
Я давно не мечтал и когда сейчас об этом задумался, понял, что то, о чем я мечтал раньше, до всех этих событий, это уже не то, о чем бы я мечтал теперь. Я очень люблю Италию, и раньше мне хотелось иметь какой-нибудь домик там и какое-нибудь спокойное, интересное занятие. А сейчас думаю, что это не так интересно.
Безусловно мечтаю о том,чтобы закончилась война, о том, чтоб все, что случилось, просто куда-то исчезло.. Потому что мечтать мне просто некогда.А еще я очень хочу дочь.
Вывести из себя меня может разное: какое-то слово, неискренность. Взрываюсь иногда, и в этом плане подвержен случайностям. Могу кидаться на многих лю
Показать ответы (14)
"С людьми интереснее, чем тиражировать деньги"
Раньше я был ближе к системе перераспределения богатств. Это другой мир, другие правила. Другая война. А сейчас меняются ценности. Преломляется психика. Я ведь не произвожу впечатление больного человека, но сам чувствую, что психика преломилась. Не могу сказать в какую сторону. Я раньше почти не общался с обычными людьми. С каким-то только узким кругом людей богатых, специфических, профессиональных. Жил, так сказать, в куполе. А сейчас на пути встретились другие. И я никогда не думал, что среди народа такое огромное количество талантливейших личностей. Их просто потрясающее количество: инициативных, уникальных, обладающих потрясающими знаниями. Мне с ними стало интересно. Интересней, чем тиражировать деньги. Опять же в такой период приобретают ценность какие-то банальные вещи, как стоимость человеческой жизни. Когда видишь это рядом и массово, испытываешь особые чувства. Это совсем не те войны, которые я видел раньше: рейдерские, корпоративные. Там система интересов, там сталкиваешься с криминальным миром. Это больше похоже на шахматную партию. А вот эту, нынешнюю войну, не сравнить ни с чем. Здесь все вместе: и карты, и шахматы, и шашки, - все игры в одной.
Хотя и страшно, но если бы пришлось воевать, я бы пошел, с теми людьми, которые есть здесь. Им же нужен командир. Командир - это менеджер на войне. Я левша, хоть и переучили писать правой, поэтому за всю армию стрелял один раз. Автомат до сих пор держу под левое плечо. Когда меня в армии повели на стрельбище и увидели, как я держу автомат, подошел старшина и сказал: "Корбан, Вам зачет, положите оружие". Я просто пролежал, пока все постреляли. Поэтому стрелять особо не умею и вообще не очень люблю оружие.
"Днепропетровск - не Донецк: и русских оккупантов, и террористов за каждым углом будет ждать пуля"
Сейчас и русские, и террористы понимают, что воевать в Днепропетровской области - это не в Донецкой. Здесь из каждого окна и с каждого подъезда в них будут стрелять. Они не будут ходить спокойно по улицам. Здесь их за каждым углом будет ждать пуля. У нас 5 тысяч резервистов, на каждого куплен боекомплект и в случае чего мы развернем все по швейцарской системе. Может, конечно, не так организованно, может, не так слаженно, но сейчас на случай опасности мы пишем мобилизационные предписания и так далее.
У нас все готово для обороны города и области. Все делалось тихо, поэтому этого никто не видит. Мы взяли военных инженеров, сделали рекогносцировку по двум областям, Днепропетровской и Запорожской, не спрашивая у Запорожской области, и начали работу по созданию трех рубежей. Это основные рубежи для артиллерии, для тяжелой техники. Плюс колоссальное количество правильно сделанных блокпостов. Также сделали рубежи на территории Донецкой области в 4 районах, которые мы изначально взяли под контроль. И выбили оттуда ДНР. У нас есть целый тыловой отдел, который закупает все. Создан фонд. Многие частные инвесторы, даже международные организации начали делать пожертвования. Благодаря фонду оплачивается все, начиная с касок и теплого белья до тепловизоров и беспилотников. У нас есть цех по изготовлению беспилотников. Этим всем мы снабжаем прежде всего батальоны территориальной обороны, а их создано четыре в Днепропетровской области. И еще порядка 4 батальонов добровольческих батальонов МВД и плюс добровольческий корпус Правого сектора. Возим раненых, построили логистику в аэропорту. Держим вертолеты и забираем, если надо даже одного человека из зоны АТО. Вот брат Джеджулы - замкомбата в 40-м батальоне, он был тяжело ранен в сердце и его спасли. Послали вертолет, забрали, успели здесь прооперировать. Иногда мы подымали вертолеты, когда шли активные боевые действия и в 3 ночи, и в 4, и в 5 утра.
Здесь есть волонтерские организации, но мы это делаем системно, целенаправленно, у нас выписаны необходимые позиции: что, как, чего в каких количествах. То есть работает четкая система. В волонтерском движении много искренности, много добра, много пользы, но есть и вред. Очень часто солдат может бросить пост, для того, чтоб забрать посылку, которую принесли именно ему волонтеры.
С другой стороны, именно волонтерское движение поддержало систему Министерства обороны и за это надо отдать должное. То есть оказалось много порядочных, честных людей, которые жертвовали последним. Реально последним по сравнению с нами: со мной, с Коломойским. И не просто жертвовали, а рисковали, потому что волонтеры ездят, собирают останки людей, а это - пи*дец. У меня нет другого слова. Я не знаю, смог ли бы такое сделать. Поэтому я просто снимаю шляпу перед этими людьми. Хотелось бы для них что-то сделать, но меня на всех не хватит.
"Я - продукт советского времени. Верю в Бога очень тихо, без показухи."
Я давно не мечтал и когда сейчас об этом задумался, понял, что то, о чем я мечтал раньше, до всех этих событий, это уже не то, о чем бы я мечтал теперь. Я очень люблю Италию, и раньше мне хотелось иметь какой-нибудь домик там и какое-нибудь спокойное, интересное занятие. А сейчас думаю, что это не так интересно.
Безусловно мечтаю о том,чтобы закончилась война, о том, чтоб все, что случилось, просто куда-то исчезло.. Потому что мечтать мне просто некогда.А еще я очень хочу дочь.
Вывести из себя меня может разное: какое-то слово, неискренность. Взрываюсь иногда, и в этом плане подвержен случайностям. Могу кидаться на многих лю