Наверх
КРАСИМИР, 63 - 15 декабря 2008 17:42
Все
Отредактировано:15.12.08 17:44
СТРОКИ ЛЮБВИ
(цикл стихов)
* * *
Мне приснилось: птицей ты
На ветле моей была.
Пела птица с высоты:
— Милый сердце сжег дотла,
Я проснулся, — стихнул стон,
Птица скрылась в синеве...
Если это был лишь сон,
Чьи же слезы на листве?********ОСТАЛНыЕ СТИХИ АВТОРА В КОМЕНТАРИИ
Добавить комментарий
Комментарии: 7
ОДНОКЛАССНИЦА
Была девчонкой с ясным синим взглядом
Ровесница моя,
Краснела, если вдруг садился рядом
И улыбался я.
Когда ж с другими весело смеялась
Она вдали,
Я шел в поля, где синью глаз, казалось,
Цветы цвели.
Я как-то раз, ее не встретив в школе,
Помчался к ней.
Она стояла у колодца в поле,
Весны светлей.
Не знаю, как мы головы склонили
Над блеском струй,
Но воды вдруг стыдливо отразили
Наш поцелуй.
Мне показалась материнским оком
Колодца мгла...
Моей любовью, первой и глубокой,
Она была.
* * *
Птичьи крылья отрастил,
Все ж тоски не укротил.
С ветром шалым я бродил,
Все ж тоску не победил.
Если зной я — свежесть ты,
Если твой я — где же ты?
* * *
Как райские врата, твой взгляд манил,
когда меня ты вдруг приворожила.
Меня б и океан не опьянил,
но ты меня в безумца превратила.
Летели дни бесценные мои,
врата пылали, искрами играя...
Твои глаза меня не увели
в сиянье мне приснившегося рая.
* * *
Я один в эту ночь. Никого. Тишина.
Я в мечтах бесконечных с тобой.
И мне кажется, ночью, во мраке, одна
Незнакомой ты бродишь тропой.
И душа разрывается, бьется в тоске,
Вся она — как в объятьях огня.
Неужели, любовь моя, там вдалеке
Ты забудешь, обманешь меня?!
Пусть мне ветер шепнет, ничего не тая
Ты по-прежнему будешь верна,
Чтобы темною ночью подушка моя
Не была б, как гранит, холодна.
* * *
И вновь моя песня забила водой ключевой,
И снова цветет на пути моем камешек каждый.
Вино мое хлынуло к людям струей огневой,
Поит мое сердце сердца, истомленные жаждой.
И если я плакал — виною любовь. Лишь она
Меня обманула, в которую так я поверил.
И сетую горько, покоя душа лишена:
Два глаза лукавых открыли тоске моей двери.
На милые горы с печалью гляжу что ни день,
О том лишь и думаю, — сам я виновен наверно:
Ах, что ж, перебравшись в долину, я — горный олень —
С собой не увел свою дикую, горную серну!
* * *
Кто станет судьбою моею
и будет ли схожа моя
избранница с той, что лелею
в душе опрометчиво я?
И впрямь, где же очи, которым
в тот час — он придет все равно, —
когда я сгорю метеором,
оплакать меня суждено?
И если я этого стою,
кто та, что, рыдая по мне,
покроет могильной плитою
мой прах, распростертый в земле?
* * *
Куда вы скрылись, вешние цветы?
Куда звезда пропала ночью поздней?..
Любовь моя, куда исчезла ты,
Подобно тем цветам, подобно звездам?
Увядшие цветы воспрянут вновь;
Пропавшая звезда блеснет средь ночи...
И если ты цветок, — воспрянь, любовь;
А если ты звезда — блесни мне в очи.
Цветком хотя б на миг ты можешь стать? —
Себе на грудь цветок тот положу я...
Но ты — звезда, тебя мне не достать...
Ты светишь всем, а я... во тьме брожу я.
Рассеялся свет и заполнил собой
Немое пространство великой пустыни.
Расплавился солнца шар золотой,
И вспыхнул песок под небесною синью.
Как это похоже на сердце мое, —
Пылая любовью оно не остынет,
Безмерна тоска и любовь, что встает,
Как солнце, и держит в объятьях пустыню.
Была девчонкой с ясным синим взглядом
Ровесница моя,
Краснела, если вдруг садился рядом
И улыбался я.
Когда ж с другими весело смеялась
Она вдали,
Я шел в поля, где синью глаз, казалось,
Цветы цвели.
Я как-то раз, ее не встретив в школе,
Помчался к ней.
Она стояла у колодца в поле,
Весны светлей.
Не знаю, как мы головы склонили
Над блеском струй,
Но воды вдруг стыдливо отразили
Наш поцелуй.
Мне показалась материнским оком
Колодца мгла...
Моей любовью, первой и глубокой,
Она была.
* * *
Птичьи крылья отрастил,
Все ж тоски не укротил.
С ветром шалым я бродил,
Все ж тоску не победил.
Если зной я — свежесть ты,
Если твой я — где же ты?
* * *
Как райские врата, твой взгляд манил,
когда меня ты вдруг приворожила.
Меня б и океан не опьянил,
но ты меня в безумца превратила.
Летели дни бесценные мои,
врата пылали, искрами играя...
Твои глаза меня не увели
в сиянье мне приснившегося рая.
* * *
Я один в эту ночь. Никого. Тишина.
Я в мечтах бесконечных с тобой.
И мне кажется, ночью, во мраке, одна
Незнакомой ты бродишь тропой.
И душа разрывается, бьется в тоске,
Вся она — как в объятьях огня.
Неужели, любовь моя, там вдалеке
Ты забудешь, обманешь меня?!
Пусть мне ветер шепнет, ничего не тая
Ты по-прежнему будешь верна,
Чтобы темною ночью подушка моя
Не была б, как гранит, холодна.
* * *
И вновь моя песня забила водой ключевой,
И снова цветет на пути моем камешек каждый.
Вино мое хлынуло к людям струей огневой,
Поит мое сердце сердца, истомленные жаждой.
И если я плакал — виною любовь. Лишь она
Меня обманула, в которую так я поверил.
И сетую горько, покоя душа лишена:
Два глаза лукавых открыли тоске моей двери.
На милые горы с печалью гляжу что ни день,
О том лишь и думаю, — сам я виновен наверно:
Ах, что ж, перебравшись в долину, я — горный олень —
С собой не увел свою дикую, горную серну!
* * *
Кто станет судьбою моею
и будет ли схожа моя
избранница с той, что лелею
в душе опрометчиво я?
И впрямь, где же очи, которым
в тот час — он придет все равно, —
когда я сгорю метеором,
оплакать меня суждено?
И если я этого стою,
кто та, что, рыдая по мне,
покроет могильной плитою
мой прах, распростертый в земле?
* * *
Куда вы скрылись, вешние цветы?
Куда звезда пропала ночью поздней?..
Любовь моя, куда исчезла ты,
Подобно тем цветам, подобно звездам?
Увядшие цветы воспрянут вновь;
Пропавшая звезда блеснет средь ночи...
И если ты цветок, — воспрянь, любовь;
А если ты звезда — блесни мне в очи.
Цветком хотя б на миг ты можешь стать? —
Себе на грудь цветок тот положу я...
Но ты — звезда, тебя мне не достать...
Ты светишь всем, а я... во тьме брожу я.
Рассеялся свет и заполнил собой
Немое пространство великой пустыни.
Расплавился солнца шар золотой,
И вспыхнул песок под небесною синью.
Как это похоже на сердце мое, —
Пылая любовью оно не остынет,
Безмерна тоска и любовь, что встает,
Как солнце, и держит в объятьях пустыню.
ГОЛУБИ
В синее небо, где горы плывут в серебре,
голуби детства, я вас выпускал на заре.
Кто ж заманил вас, родные, в чужие края?
С крыши младенчества — годы спустили меня.
Голуби детства, безгрешные, вас я молю:
вы отыщите безвестную крышу мою,
чтоб расцвело мое счастье под ней навсегда,
чтобы сияла мне лучшая в мире звезда,
лучшая девушка сердце свое отдала,
чтоб непорочна, как колос несжатый, была.
Вы опуститесь на милую крышу ее,
чтобы невестой вошла она в наше жилье,
стала опорой под тяжкою кровлей судьбы,
чистая юность и добрая мудрость любви,
та, что голубкой моею пребудет навек.
жаркой, как сердце мое, и невинной, как снег.
* * *
Сердце похитив, в груди моей ты частицу огня оставила,
факелы ярких надежд погасив, лампадку, дразня, оставила,
Теперь не масло, а жизнь моя, дорогая, чадит в развалинах,
Ты — Эривань, я — древний Ани, ты в руинах меня оставила.
* * *
Пора ей образумиться, пора...
Довольно oчaгy стыть без огня,
А сердцу пламенеть огнем костра,
Довольно ей во тьме держать меня.
Прекрасен непорочный горный снег,
Но он еще прекраснее, когда,
Растаяв, превратится в струи рек
И кружит жернова его вода.
Что жемчуг, скрытый на глубоком дне?
Как будто есть, и все же нет его.
Раз красота не греет сердце мне —
Что девушки, что розы волшебство?
Прекраснее всего на свете мать,
Жизнь давшая нам в муках родовых.
Зерну в земле не страшно умирать,
Чтоб вновь ожить в колосьях золотых.
Пусть это размышление старо’:
Прекрасно то, что в мир несет добро,
Высокий тополь стать лозой бы рад,
Чтоб людям дать прозрачный виноград.
Бесплодная красавица дурней
Любой из некрасивых матерей.
* * *
Так матовы нежные щеки твои,
А ямочки эти — как завязь любви!
Алее шиповника маленький рот,
Твой маленький, словно миндалинка, рот...
Шиповник, далекого детства ожог!
Что сделать, чтоб я позабыть его мог?
* * *
Весна во мне, и я пою, и все поет в Армении.
Ищу любимую все дни я напролет в Армении.
Как много девушек вокруг — кувшинки, розы, лилии,
Но горьких слез я лью росу, когда цветет Армения.
Ищи, но ты ищи без слез, мне говорили многие,
Кувшинок много здесь и роз, мне говорили многие,
Но пусть цветами луг зарос, мне говорили многие,
Ведь лишь один цветок любовь тебе несет в Армении.
Один цветок еще не май, но в нем любви цветение,
В нем сотни весен, так и знай, в нем все твое
спасение.
Напрасно бродишь средь цветов в любовном
ослеплении.
Лишь с одного цветка бери ты сладкий мед в Армении.
Весна во мне, и все поет, и я пою в Армении,
Я не могу ее найти и слезы лью в Армении.
Вы не смотрите сотней глаз, о девушки Армении,
Я лишь одну ищу средь вас, о девушки Армении!
В синее небо, где горы плывут в серебре,
голуби детства, я вас выпускал на заре.
Кто ж заманил вас, родные, в чужие края?
С крыши младенчества — годы спустили меня.
Голуби детства, безгрешные, вас я молю:
вы отыщите безвестную крышу мою,
чтоб расцвело мое счастье под ней навсегда,
чтобы сияла мне лучшая в мире звезда,
лучшая девушка сердце свое отдала,
чтоб непорочна, как колос несжатый, была.
Вы опуститесь на милую крышу ее,
чтобы невестой вошла она в наше жилье,
стала опорой под тяжкою кровлей судьбы,
чистая юность и добрая мудрость любви,
та, что голубкой моею пребудет навек.
жаркой, как сердце мое, и невинной, как снег.
* * *
Сердце похитив, в груди моей ты частицу огня оставила,
факелы ярких надежд погасив, лампадку, дразня, оставила,
Теперь не масло, а жизнь моя, дорогая, чадит в развалинах,
Ты — Эривань, я — древний Ани, ты в руинах меня оставила.
* * *
Пора ей образумиться, пора...
Довольно oчaгy стыть без огня,
А сердцу пламенеть огнем костра,
Довольно ей во тьме держать меня.
Прекрасен непорочный горный снег,
Но он еще прекраснее, когда,
Растаяв, превратится в струи рек
И кружит жернова его вода.
Что жемчуг, скрытый на глубоком дне?
Как будто есть, и все же нет его.
Раз красота не греет сердце мне —
Что девушки, что розы волшебство?
Прекраснее всего на свете мать,
Жизнь давшая нам в муках родовых.
Зерну в земле не страшно умирать,
Чтоб вновь ожить в колосьях золотых.
Пусть это размышление старо’:
Прекрасно то, что в мир несет добро,
Высокий тополь стать лозой бы рад,
Чтоб людям дать прозрачный виноград.
Бесплодная красавица дурней
Любой из некрасивых матерей.
* * *
Так матовы нежные щеки твои,
А ямочки эти — как завязь любви!
Алее шиповника маленький рот,
Твой маленький, словно миндалинка, рот...
Шиповник, далекого детства ожог!
Что сделать, чтоб я позабыть его мог?
* * *
Весна во мне, и я пою, и все поет в Армении.
Ищу любимую все дни я напролет в Армении.
Как много девушек вокруг — кувшинки, розы, лилии,
Но горьких слез я лью росу, когда цветет Армения.
Ищи, но ты ищи без слез, мне говорили многие,
Кувшинок много здесь и роз, мне говорили многие,
Но пусть цветами луг зарос, мне говорили многие,
Ведь лишь один цветок любовь тебе несет в Армении.
Один цветок еще не май, но в нем любви цветение,
В нем сотни весен, так и знай, в нем все твое
спасение.
Напрасно бродишь средь цветов в любовном
ослеплении.
Лишь с одного цветка бери ты сладкий мед в Армении.
Весна во мне, и все поет, и я пою в Армении,
Я не могу ее найти и слезы лью в Армении.
Вы не смотрите сотней глаз, о девушки Армении,
Я лишь одну ищу средь вас, о девушки Армении!
* * *
В дар мне стрелы очей принеси,
Принеси — и рабом своим сделай!
Ятаганы бровей принеси,
Принеси — и рабом своим сделай!
Губы, розы алей, принеси,
Принеси — и рабом своим сделай!
Сердце мне — не жалей! — принеси
Или камень на прах охладелый
Для могилы моей принеси!
* * *
Голуби над током кружат стаей,
Реют над просторами жнивья.
Ветер их уносит, налетая,
В синие безвестные края.
Сердце схоже с током опустелым...
Ах, из сердца моего давно
Белая голубка улетела,
Мне оставив перышко одно.
* * *
Нет, ты не прежний первоцвет,
Расцветший на краю скалы
Над бездной, полной черной мглы;
Не тот недостижимый свет,
Которым бредил столько лет,
Не лань,
Бежавшая не раз
От стрел моих горячих глаз!
Нет, ты не прежний первоцвет,
Не тот недостижимый свет,
Не лань,
Бегущая стремглав,
Тоске меня на милость сдав...
Но ведь и я вздохнуть бы мог:
Давно не прежний я стрелок!
* * *
Спит отец моей любимой.
Скрип бессонного сверчка
Сон нагнал неодолимый,
Убаюкал старика.
Ночь ясна или дождлива, —
Для влюбленных все равно!
Сердце бьется торопливо
Тайной сладости полно.
Пусть под кровом этой ночи
Спит в неведенья старик —
Если милая захочет,
Ускользнет и сквозь ертык!*
_______________
* Ертык — дымоходное отверстие.
В дар мне стрелы очей принеси,
Принеси — и рабом своим сделай!
Ятаганы бровей принеси,
Принеси — и рабом своим сделай!
Губы, розы алей, принеси,
Принеси — и рабом своим сделай!
Сердце мне — не жалей! — принеси
Или камень на прах охладелый
Для могилы моей принеси!
* * *
Голуби над током кружат стаей,
Реют над просторами жнивья.
Ветер их уносит, налетая,
В синие безвестные края.
Сердце схоже с током опустелым...
Ах, из сердца моего давно
Белая голубка улетела,
Мне оставив перышко одно.
* * *
Нет, ты не прежний первоцвет,
Расцветший на краю скалы
Над бездной, полной черной мглы;
Не тот недостижимый свет,
Которым бредил столько лет,
Не лань,
Бежавшая не раз
От стрел моих горячих глаз!
Нет, ты не прежний первоцвет,
Не тот недостижимый свет,
Не лань,
Бегущая стремглав,
Тоске меня на милость сдав...
Но ведь и я вздохнуть бы мог:
Давно не прежний я стрелок!
* * *
Спит отец моей любимой.
Скрип бессонного сверчка
Сон нагнал неодолимый,
Убаюкал старика.
Ночь ясна или дождлива, —
Для влюбленных все равно!
Сердце бьется торопливо
Тайной сладости полно.
Пусть под кровом этой ночи
Спит в неведенья старик —
Если милая захочет,
Ускользнет и сквозь ертык!*
_______________
* Ертык — дымоходное отверстие.
* * *
Если впрямь позабыла меня ты,
Если вправду любовь — в черепки,
Для чего сберегаешь так свято
Моих писем давнишних листки?
Если слезы не жгут среди ночи,
Если в сердце ни капли тоски,
Отчего возвратить мне не хочешь
Пожелтевшие эти листки?
Если даже не взглянешь при встрече,
Вырвав с корнем надежды ростки,
Что же ты не торопишься сжечь их,
Бесполезные эти листки?
Подскажи, как вернуть мне былое,
Через ров перекинуть мостки?
Неужели я меньшего стою,
Чем истертые эти листки?
Если впрямь позабыла меня ты,
Если вправду любовь — в черепки,
Для чего сберегаешь так свято
Моих писем давнишних листки?
Если слезы не жгут среди ночи,
Если в сердце ни капли тоски,
Отчего возвратить мне не хочешь
Пожелтевшие эти листки?
Если даже не взглянешь при встрече,
Вырвав с корнем надежды ростки,
Что же ты не торопишься сжечь их,
Бесполезные эти листки?
Подскажи, как вернуть мне былое,
Через ров перекинуть мостки?
Неужели я меньшего стою,
Чем истертые эти листки?
ПРЕДВЕСЕННЕЕ
С фиалками в руках, с лилиями в руках,
С небесами в душе я спускаюсь с гор.
На устах моих музыка, поющая в родниках,
Весенним солнцем пронизан мой, счастьем согретый, взор.
По тротуарам розы разбрасываю вокруг,
И люди, меня увидев, по-новому видят мир.
Прекрасным, благоуханным им город кажется вдруг,
И настежь они раскрывают окна своих квартир.
Так я иду, бросая букеты цветов и трав,
Я распеваю песни у каждого окна.
И кажется людям, что это, веселым юношей став,
По улицам проходит сегодня сама весна,
С фиалками в руках, с лилиями в руках,
С небесами в душе я спускаюсь с гор.
На устах моих музыка, поющая в родниках,
Весенним солнцем пронизан мой, счастьем согретый, взор.
По тротуарам розы разбрасываю вокруг,
И люди, меня увидев, по-новому видят мир.
Прекрасным, благоуханным им город кажется вдруг,
И настежь они раскрывают окна своих квартир.
Так я иду, бросая букеты цветов и трав,
Я распеваю песни у каждого окна.
И кажется людям, что это, веселым юношей став,
По улицам проходит сегодня сама весна,
* * *
Он нежен, губ твоих бутон,
чисты прекрасные глаза,
алмаз зубов, и вновь, как сон,
твои прекрасные глаза.
Ланиты — розы с молоком,
и вновь глубокие глаза,
движенья — скованность с огнем,
ах, те прекрасные глаза!
И в волосах густая ночь,
но очи, очи — глубина!
Ты стройных гор родная дочь,
твой стан, как тополь, как струна.
И женственно ложится тень,
горят прекрасные глаза.
Увы, лишь сердце, как кремень,
но... жгут прекрасные глаза.
* * *
С чем первую сравнить любовь?
Сравнений нет, нет слов таких!
Нет ни цветов, ни гор таких,
Глубоких нет озер таких!
Он нежен, губ твоих бутон,
чисты прекрасные глаза,
алмаз зубов, и вновь, как сон,
твои прекрасные глаза.
Ланиты — розы с молоком,
и вновь глубокие глаза,
движенья — скованность с огнем,
ах, те прекрасные глаза!
И в волосах густая ночь,
но очи, очи — глубина!
Ты стройных гор родная дочь,
твой стан, как тополь, как струна.
И женственно ложится тень,
горят прекрасные глаза.
Увы, лишь сердце, как кремень,
но... жгут прекрасные глаза.
* * *
С чем первую сравнить любовь?
Сравнений нет, нет слов таких!
Нет ни цветов, ни гор таких,
Глубоких нет озер таких!
* * *
Ворохами легкими белых, белых лилий
На землю, снега мои, падайте, крылаты,
Чтоб ковры пушистые лес и дол укрыли,
Весь тот край, где юношей я бродил когда-то.
Падайте, беззвучные, с неба зимней ранью,
Занесите наглухо памяти ущелья,
Пусть не ранят шелестом грудь воспоминанья,
Сердце убаюкайте, налетев метелью.
Все еще заворожен я обличьем милым,
Вижу легких ног следы на камнях замшелых;
Падай, снег, чтоб скрыло их пуховым настилом.
Чтоб смело их вьюгою с тропок опустелых.
Пусть виски посеребрил мне колючий иней,
Ляжет на плечи зима, чтоб я мог забыться.
Полно! Горечь не избыть, память не остынет.
И в могиле снеговой сердце будет биться.
Ворохами легкими белых, белых лилий
На землю, снега мои, падайте, крылаты,
Чтоб ковры пушистые лес и дол укрыли,
Весь тот край, где юношей я бродил когда-то.
Падайте, беззвучные, с неба зимней ранью,
Занесите наглухо памяти ущелья,
Пусть не ранят шелестом грудь воспоминанья,
Сердце убаюкайте, налетев метелью.
Все еще заворожен я обличьем милым,
Вижу легких ног следы на камнях замшелых;
Падай, снег, чтоб скрыло их пуховым настилом.
Чтоб смело их вьюгою с тропок опустелых.
Пусть виски посеребрил мне колючий иней,
Ляжет на плечи зима, чтоб я мог забыться.
Полно! Горечь не избыть, память не остынет.
И в могиле снеговой сердце будет биться.