Наверх
Бете™, 50 - 26 июля 2009 12:31
Отредактировано:30.08.09 21:34
Цирк с конями или Тайный Орден Ситхов наносит ответный удар.
Тотальная диктатура воцарилась на Планете Вервольфов.
А ведь еще пару лет назад ничего не предвещало беды…
Но в один прекрасный момент случилось так, что широко разрекламированный в средствах массовой информации Тайный Орден Ситхов перестал корчить из себя сборище клоунов, раздающих добровольцам готичные черные шлемы и двойные красные монтировки, а взялся за дело, и всем стало ни разу не смешно.
Был заключен пакт о сотрудничестве с Великим Диктатором Джозефом Первым по прозвищу Кукольщик (и лучше никому не знать, как именно Джозеф заработал такое прозвище) Этот союз обеспечил Орден поддержкой марсианских пехотинцев, присланных подконтрольным Диктатору президентом Нглдыщем, а доблестные вагабунги, почитавшие Кукольщика за локальное божество, прислали сразу десять батальонов гуманоидов, готовых убивать и умирать непонятно за что.
Конечно, для установления тотальной диктатуры на Планете Вервольфов этого было недостаточно, однако Великий Магистр по прозвищу Злобный пИнгвин (и лучше никому не знать, как именно он заработал такое прозвище) выставил на поле боя армаду восьмиугольных ядерных роботов-монстров, подчиняющихся только его железной руке, несгибаемой воле и пульту дистанционного управления на пальчиковых батарейках.
Некоторое время армада стояла на поле и ржавела, но внезапно с вершины холма были даны три красных свистка вверх, а Великий Магистр появился на всех без исключения телевизионных экранах и в свойственной ему легкой и непринужденной манере обуревшего в корягу третьеклассника произнес следующую речь:
- Не ждали? А зря. Хана вам, человечки.
В общем, это была не слишком длинная и внушающая речь, в конце которой Магистр нахлобучил на голову готичный черный шлем и прохрипел из-под него заклинание, пробуждающее Ктулху.
Ктулху проснулся, дернул щупальцами, всплыл из немыслимых океанских глубин, окинул Планету Вервольфов мутным взглядом и сказал:
- А кушать-то и не хочется…
И началась Великая Битва, продлившаяся восемнадцать минут и сорок четыре секунды, по истечению которых все было кончено.
Последним очагом непокорности стала Цитадель, куда со всего мира стекались противники нового режима, установленного ненавистным полярным мутантом. Лидерами стихийного сопротивления стали два человека. Менее значимым был некто Василий с лозунгом «Полярники всех стран, объединяйтесь», голубым капюшоном, кагбэ символизирующим ясное небо, а также с тремя переломами и одной контузией, подаренной ему Великим Магистром лично, но на его персоне мы сейчас подробно останавливаться не будем, а поговорим о втором.
Это был поистине легендарный персонаж.
Он был брутальным романтиком и тонко чувствующим человеком. Иногда он чувствовал даже то, чего не существовало в природе. Он слушал Бетховена и Баха, восторгался Вагнером, рассуждал о президентах и Папах Римских, не мог прожить и дня, не пропустив через свою голову несколько сотен тысяч печатных букв, а в свободное время охотился на ведьм и собирал паззлы из осколков смальты.
Соратники высоко ценили его и складывали в его честь оды, а сам он любил побаловать себя сочинением хокку, которые скромно публиковал в интернете под псевдонимом этнического японца.
Разбирающиеся в астрономии камрады называли его Бетельгейзе, кагбэ тонко намекая, что он звезда, и они готовы идти туда, куда укажет его негасимый свет. Он высоко ценил доверие камрадов и откликался на это имя, однако в быту предпочитал другое, куда более простое и скромное – Рамзес Пятый. Или, если уж совсем без церемоний, просто Пятый.
Пятый стоял у окна и нервно теребил в руках шнур от занавески.
- Сиськи сегодня особенно хороши, - задумчиво сказал он в тень от микрофона. – Впрочем, это все сугубо для суккубов, а у нас возникли куда более материальные проблемы.
Мурлыча себе под нос «Снежинку» и при этом безбожно фальшивя, в кабинет ввалился Василий. Как всегда, без стука. Во время последней зимовки он совсем одичал, но кто бы взялся обучить полярника хорошим манерам?
- Есть новости? – спросил Пятый.
- В основном, хреновые, - сообщил Василий. – Тушенка кончается, сгущенка оказалась испорченной, водки осталось всего пара ящиков, и вдобавок кто-то спер мою любимую фотографию Памелы Андерсон, а без нее у меня боевой дух совсем слабый. Ну и до кучи восьмиугольные ядерные роботы-монстры перешли Рубикон и встали лагерем прямо под нашими стенами. Что-то мне подсказывает, что завтра они пойдут на штурм, и тут-то нас всех и накроет одним большим айсбергом. Метафорически выражаясь, конечно.
- А что показал радиоперехват?
- Да ничего он не показал, - Василий промокнул выступивший на лбу пот голубым капюшоном. - Эфир забит песнями «Раммштайна», которые у них теперь вместо гимна, а на коротких частотах слышен только демонический смех нашего бородатого приятеля. Довольно ехидный, кстати.
- Что ж ты его в Антарктиде не удавил, когда была такая возможность? – без тени упрека в голосе спросил Пятый.
- Я отвлекся, - смутился Василий. – А когда протрезвел… в смысле, когда вновь сконцентрировался, он предательски ударил меня айсбергом. И больше я о том дне вообще ничего не помню.
- А хромаешь ты с тех пор? – сочувственно спросил Пятый.
- Нет, это я уже в Питере с забора неудачно упал, - еще более смутился Василий.
- Бывает, - философски сказал Пятый. – Магистр вон ваще как-то раз в колодец сухой навернулся, и ничего, по стенкам выполз. Как ниндзя какой-то, чтоб он жил всего три тысячи лет.
- Недооценили мы его в свое время, - сказал Василий. – А ведь Дарт Боулер пытался нас предупредить… Но чивоуштам…
Продолжение в комментариях
Добавить комментарий
Комментарии: 5
DARK_РENGUIN 09.07.09 16:40
- Наша последняя надежда – это автобот из рода Праймов, который может все переиграть, - сказал Пятый. – Вы с ней уже связались?
- Связались, - мрачно сказал Василий. – Наша последняя надежда просила передать следующее, цитирую дословно: «Я во вторник уезжаю на море, так что вы там сами как-нибудь разберитесь, мальчики, ладно?»
- Это прямо Аллес и Даллес какой-то, - сказал Пятый.
- У меня по этому поводу предложение, - сказал Василий. – Завтра нам по любому хана, так почему бы не провести последний вечер с толком? Соратники и, что немаловажно, соратницы не против, да и сауну топить не так уж долго… А утром выйдем в поле во всем чистом и окропим там чего положено чем полагается.
- У меня на этот вечер другие планы, - сказал Пятый.
- И чем же собирается заняться благородный дон в столь чудесное время суток? – поинтересовался Василий.
Пятый рассказал.
- Это самоубийство, - сказал Василий и снова вытер пот капюшоном, что несколько подпортило пафос момента.
- Скорее всего, - согласился Пятый. – Но я просто обязан попробовать. Кстати, я уже говорил тебе, что из-под твоего капюшона на меня смотрят чужие глаза?
- Нет, - сказал Василий.
- Считай, что только что сказал.
Восходящая звезда и низколетающий птиц, воин света и олицетворение всего самого гнусного, что только можно вообразить, они встретились на вершине холма, когда Солнце клонилось к закату, а тени уже удлинились, что само по себе не предвещало ничего хорошего и настраивало на мысли о вечном.
- Бесконечность – это несколько глотков холодной воды, это несколько шагов к вершине, это потрескавшиеся от зноя губы, на которых твоё имя, о, Вечный! – произнес Бетельгейзе в пространство.
- Кочумай бодягу травить, - изящно подытожил Великий Магистр. – Чего звал-то?
- Как же так вышло, камрад?- вопросил Бетельгейзе. – Я же помню, как ты тащил меня на себе из горящей Кашады, как мы плечом к плечу отбивали атаку Диких Рейдеров с Фомальгаута, вместе судили литературные конкурсы, и я пытался смягчить удары твоего ржавого топора… Что же с нами случилось, почему сейчас мы оказались по разные стороны баррикады?
- Ни разу не вижу тут никакой баррикады, - сказал Магистр.
- Это метафорическая баррикада, ограниченное ты существо.
- А, - сказал Магистр. – Ну, если так…
По сравнению с бодрым и подтянутым Бетельгейзе, Магистр выглядел довольно блекло. Он был невысок ростом, небрит, сутулился под бременем абсолютной власти, и даже Орден Серебряного Дракона Второй Степени выглядел как-то тускло рядом со сверкающими глазами Пятого.
- Как же ты мог? – снова вопросил Бетельгейзе.
- Ну вот такая я сволочь, - объяснил Магистр. – И ничего не могу с собой поделать.
- А ты посмотрел фильм «Прогулка» Алексея Учителя, который я тебе порекомендовал?
- Нет, - сказал Магистр. – Трафика было жалко, да и со временем напряги… Мировое господство с кондачка не захватывается, знаешь ли. Тщательное планирование нужно.
- Все с тобой ясно, - презрительно бросил Пятый. – А вот если бы посмотрел… Зачем ты вообще все это затеял?
- Дык скучно было…
- Скучно было, - передразнил его Пятый. – Не стыдно тебе? Совесть не мучает?
- Не-а, - сказал Магистр. - Я ее во втором классе пропил, есличо. Я бессовестный, а местами еще и беспощадный. Но милосердие, кстати, мне не чуждо.
- Атлантида могла бы многое рассказать о твоем милосердии. Если бы суд рассматривал показания всех утопленных тобой континентов, ты таки схлопотал бы тот срок и сейчас отбывал уже второе тысячелетие из светивших тебе пяти. В камере с видом на Млечный Путь, как договаривались. Но без сигарет.
- А ты стал жестоким, - заметил Магистр.
- Это пошло бы тебе только на пользу. Кстати, а почему у тебя тень не только удлинилась, а еще и двоится?
- А слева – это не тень, - объяснил Магистр. – Это мой ручной негр Нгамба, но ты его можешь не опасаться. Он безвредный настолько же, насколько и бесполезный. Тоже курит, кстати, а трава, которую он курит, на этой планете не растет. Представляешь, сколько я отваливаю за контрабандные поставки?
- Я счас бл@дь зарыдаю, - сказал Пятый. – Ты мне еще на жизнь пожалуйся, ага.
- А ты ко мне тетку с канистрой бензина подослал, - вдруг вспомнил Магистр. – Если б я ее не того… статуэткой по голове, в смысле, был бы я сейчас шашлыком из дичи, мечтой гурмана, так сказать. Так что ты сам меня спровоцировал, получается, и даже если бы у меня была совесть, она б меня не терзала ни разу.
- Нашел отмазку.
- А то ж, - гордо сказал Магистр. – В любой ситуации нужно найти крайнего и все на него списать.
- И как же мы теперь с тобой разойдемся? – спросил Пятый. – После всего, что было?
- Понятия не имею, - сказал Магистр. – В тексте уже почти десять тысяч знаков, а это значит, что я не укладываюсь в формат. Так что детали нашей завтрашней эпической битвы читатели пусть сами себе как-нибудь придумывают.
- Нормальный ход, - оценил Бетельгейзе. – Даже в чем-то красивый. Открытый финал, история нас рассудит... Время покажет, кто был прав и все такое.
- Ага, - согласился Магистр. – Время – оно такое. Всем все показывает.
Смеркалось.
Звезды, в том числе и та, которую назвали в честь Пятого, снисходительно смотрели на Планету Вервольфов с недосягаемой для простых смертных высоты, а на вершине холма двое старых камрадов курили сигареты и вели привычный разговор о судьбах мировой литературы и о том, что Бондарчук запорол очередную экранизацию. Периодически за их спинами мелькала черная фигура негра…
Показать ответы (3)
- Наша последняя надежда – это автобот из рода Праймов, который может все переиграть, - сказал Пятый. – Вы с ней уже связались?
- Связались, - мрачно сказал Василий. – Наша последняя надежда просила передать следующее, цитирую дословно: «Я во вторник уезжаю на море, так что вы там сами как-нибудь разберитесь, мальчики, ладно?»
- Это прямо Аллес и Даллес какой-то, - сказал Пятый.
- У меня по этому поводу предложение, - сказал Василий. – Завтра нам по любому хана, так почему бы не провести последний вечер с толком? Соратники и, что немаловажно, соратницы не против, да и сауну топить не так уж долго… А утром выйдем в поле во всем чистом и окропим там чего положено чем полагается.
- У меня на этот вечер другие планы, - сказал Пятый.
- И чем же собирается заняться благородный дон в столь чудесное время суток? – поинтересовался Василий.
Пятый рассказал.
- Это самоубийство, - сказал Василий и снова вытер пот капюшоном, что несколько подпортило пафос момента.
- Скорее всего, - согласился Пятый. – Но я просто обязан попробовать. Кстати, я уже говорил тебе, что из-под твоего капюшона на меня смотрят чужие глаза?
- Нет, - сказал Василий.
- Считай, что только что сказал.
Восходящая звезда и низколетающий птиц, воин света и олицетворение всего самого гнусного, что только можно вообразить, они встретились на вершине холма, когда Солнце клонилось к закату, а тени уже удлинились, что само по себе не предвещало ничего хорошего и настраивало на мысли о вечном.
- Бесконечность – это несколько глотков холодной воды, это несколько шагов к вершине, это потрескавшиеся от зноя губы, на которых твоё имя, о, Вечный! – произнес Бетельгейзе в пространство.
- Кочумай бодягу травить, - изящно подытожил Великий Магистр. – Чего звал-то?
- Как же так вышло, камрад?- вопросил Бетельгейзе. – Я же помню, как ты тащил меня на себе из горящей Кашады, как мы плечом к плечу отбивали атаку Диких Рейдеров с Фомальгаута, вместе судили литературные конкурсы, и я пытался смягчить удары твоего ржавого топора… Что же с нами случилось, почему сейчас мы оказались по разные стороны баррикады?
- Ни разу не вижу тут никакой баррикады, - сказал Магистр.
- Это метафорическая баррикада, ограниченное ты существо.
- А, - сказал Магистр. – Ну, если так…
По сравнению с бодрым и подтянутым Бетельгейзе, Магистр выглядел довольно блекло. Он был невысок ростом, небрит, сутулился под бременем абсолютной власти, и даже Орден Серебряного Дракона Второй Степени выглядел как-то тускло рядом со сверкающими глазами Пятого.
- Как же ты мог? – снова вопросил Бетельгейзе.
- Ну вот такая я сволочь, - объяснил Магистр. – И ничего не могу с собой поделать.
- А ты посмотрел фильм «Прогулка» Алексея Учителя, который я тебе порекомендовал?
- Нет, - сказал Магистр. – Трафика было жалко, да и со временем напряги… Мировое господство с кондачка не захватывается, знаешь ли. Тщательное планирование нужно.
- Все с тобой ясно, - презрительно бросил Пятый. – А вот если бы посмотрел… Зачем ты вообще все это затеял?
- Дык скучно было…
- Скучно было, - передразнил его Пятый. – Не стыдно тебе? Совесть не мучает?
- Не-а, - сказал Магистр. - Я ее во втором классе пропил, есличо. Я бессовестный, а местами еще и беспощадный. Но милосердие, кстати, мне не чуждо.
- Атлантида могла бы многое рассказать о твоем милосердии. Если бы суд рассматривал показания всех утопленных тобой континентов, ты таки схлопотал бы тот срок и сейчас отбывал уже второе тысячелетие из светивших тебе пяти. В камере с видом на Млечный Путь, как договаривались. Но без сигарет.
- А ты стал жестоким, - заметил Магистр.
- Это пошло бы тебе только на пользу. Кстати, а почему у тебя тень не только удлинилась, а еще и двоится?
- А слева – это не тень, - объяснил Магистр. – Это мой ручной негр Нгамба, но ты его можешь не опасаться. Он безвредный настолько же, насколько и бесполезный. Тоже курит, кстати, а трава, которую он курит, на этой планете не растет. Представляешь, сколько я отваливаю за контрабандные поставки?
- Я счас бл@дь зарыдаю, - сказал Пятый. – Ты мне еще на жизнь пожалуйся, ага.
- А ты ко мне тетку с канистрой бензина подослал, - вдруг вспомнил Магистр. – Если б я ее не того… статуэткой по голове, в смысле, был бы я сейчас шашлыком из дичи, мечтой гурмана, так сказать. Так что ты сам меня спровоцировал, получается, и даже если бы у меня была совесть, она б меня не терзала ни разу.
- Нашел отмазку.
- А то ж, - гордо сказал Магистр. – В любой ситуации нужно найти крайнего и все на него списать.
- И как же мы теперь с тобой разойдемся? – спросил Пятый. – После всего, что было?
- Понятия не имею, - сказал Магистр. – В тексте уже почти десять тысяч знаков, а это значит, что я не укладываюсь в формат. Так что детали нашей завтрашней эпической битвы читатели пусть сами себе как-нибудь придумывают.
- Нормальный ход, - оценил Бетельгейзе. – Даже в чем-то красивый. Открытый финал, история нас рассудит... Время покажет, кто был прав и все такое.
- Ага, - согласился Магистр. – Время – оно такое. Всем все показывает.
Смеркалось.
Звезды, в том числе и та, которую назвали в честь Пятого, снисходительно смотрели на Планету Вервольфов с недосягаемой для простых смертных высоты, а на вершине холма двое старых камрадов курили сигареты и вели привычный разговор о судьбах мировой литературы и о том, что Бондарчук запорол очередную экранизацию. Периодически за их спинами мелькала черная фигура негра…